Скромное обаяние неадаптированных сказок

Сказки - это не шутка. Это короткие непонятные куски текста, вырванные из чьей-то жизни. Это как подслушанный нелицеприятный разговор. Как обрывок чужого дневника.

Сказки - это сюрреализм в чистом виде. Тот подлинный сюрреализм, который сам потихоньку варил себе народ, не зная никакой грамоты, никакого Фрейда и не смотревший фильмы Бунюэля.

Сюрреализм был всегда. Сказки - это сюрреализм. Они сотканы из снов, из бреда, из навязчивых состояний, из садистических шуток и маловразумительных повторов. В сказках убивают, расчленяют, поедают, испражняются и совершают инцест. Сказки были всегда. Тексты Владимира Сорокина - отдыхают на этом древнем фоне. Сказки - это коллективные сны народа. Его дремучее бессознательное.

И эти сказки нужно читать детям. Неадаптированные. Такие, какие они есть. В этом весь смысл. Иначе они ни для чего не нужны. Иначе - они скучны, избыточны, так, пустой информационный шум, забивающий голову. Лучше пойти погулять во дворе ибо там - жизнь настоящая. Как в неадаптированных сказках.

Однако традиция переписывать сказки, сглаживать их, традиция, которая началась в 19 веке, жива и по сей день. И книгоиздатели не собираются с ней расставаться. Именно поэтому мало кто вообще что понимает в этой жизни - ведь в детстве читались совсем не те сказки.

Миф о ребёнке-ангеле с льняными локонами, завитыми на сахарной воде, породил представление о том, что дети нуждаются:

• а) в идеальном, отгороженном от мира пространстве - пространстве викторианской детской и
• б) в адаптированных сказках.

Нет ничего вреднее и отвратительнее этого мифа.

Ребёнок - не ангел. Всё что угодно, но не ангел. И ему требуется всё то, что содержит в себе подлинная народная сказка. Ибо там все витамины.

В своё время мне не посчастливилось прочитать самую главную русскую сказку для малышей - «Курочку-Рябу».

Да, именно, НЕ посчастливилось. Я её не читала. Потому что то, что я читала или мне читали, это была адаптация Ушинского для народных школ. Ну, к Ушинскому вообще у меня давние и очень личные претензии, а пока - о сказке.

Итак, сказка «Курочка-ряба».

Послушайте этот страшный и прекрасный сказ, в котором непонятно ни слова, от которого волосы встают дыбом и каждая клетка тела начинает верить в то, что на земле есть чудеса:

Как у нашей бабушки в задворенке
Была курочка-рябушечка;
Посадила курочка яичушко,
С полки на полку,
В осиновое дупёлко
Мышка бежала,
Хвостом вернула·- Яичко приломала! ...

По мере того, как атмосфера сгущается, накаляется, ритм сказки усиливается - слушатель сам втягивается в её священное Действо.

Об·этом яичке строй стал плакать,
Баба рыдать,
вереи хохотать...

У сказки «Курочка-ряба» (как и у любой другой) много смыслов. Каждая сказка - это бывший архаический миф, повествующий то о сотворении мира, то о его разрушении, то о деяниях различных богов.

Иногда сказки служили людям в качестве остро пародийных историй о том, как не надо себя вести - и это была лучшая превентивная психотерапия.

Вот и в сказке «Курочке-рябе» сюжет явно пародиен. Всё начинается с того, что мышка разбила яичко. А внучка, узнав про то, заметьте, (в одном из областных вариантов) удавилась. Ушинскому это было, конечно, неприятно, что и говорить.

Ну а затем всё идёт по нарастающей - вещи и предметы в доме начинают вести себя так, как будто бы там разбушевался полтергейст. Даже сор под порогом - закурился!

Ворота - скрипеть;
Сор под·порогом - закурился,
Двери - побутусились...

Все ведут себя настолько неадекватно, что понимаешь - это уже пространство сна, так не бывает, это психотерапевтический сеанс в его чистейшем изводе, без нудных примесей, выплеск негатива с целью избавления от его груза.

Дальше - больше:

Поповы дочки - разливают воду, когда узнают новость о разбитом яичке;
Попадья - выбрасывает на пол тесто;
Поп рвёт и «мечет» по церкви священные книги.

Всё. Конец мира. Рагнарёк. Сейчас волк Фенрир съест солнце, по океану времени приплывёт Нагльфар - корабль, сделанный из ногтей мертвецов... и во Вселенной пойдут титры - прощай кальпа, прощай, юга, здравствуй, Шива - Разрушитель миров!

Но ничего этого не происходит, потому что это всё... сон.

И прерывается он весело, будто бы звонком утреннего будильника, словами помещика: «Ну, народ у нас глупа-ай! Пойду поищу, есть ли где глупее!»

Вот как Вы думаете, чему учит детей сказка «Курочка-ряба»? Вешаться, когда мышка разбила яичко? Я думаю так, что прямо - наоборот.

Когда-то лауреат Нобелевской премии по литературе, поэт Иосиф Бродский сказал:

«Я скажу только, что уверен в одном: человеку, прочитавшему книгу Диккенса, и не одну, трудно будет стрелять в себе подобных во имя какой-то идеи, в отличие от человека, который не читал Диккенса вообще».

Перефразируя Бродского, я скажу так:

«Я уверена в одном: человеку, которому в детстве неоднократно и мастерски рассказывали нормальную сказку «Курочка-ряба», трудно будет

• а) делать из мухи слона,
• б) заводить трагедию, истерику и скандал на пустом месте;
• в) вешаться по пустякам и обременять психику своих близких другими подобными выходками»

А время, потраченное мною в детстве на чтение и прослушивание сказки «Курочка-Ряба» в адаптации Константина Дмитриевича Ушинского, считаю для себя потерянным безвозвратно и навсегда.

Елена Назаренко